Главный урок, усвоенный Юрием Андроповым при подавлении венгерского восстания 1956 года, прост. Он увидел, как легко режим может потерять власть над страной, если позволит себе ослабить идеологический контроль, цензуру, если исчезнет страх. Ничто другое подорвать власть не может. Главное — не давать свободы.
Летом 1951 года молодого партийного работника Юрия Владимировича Андропова перевели из Петрозаводска в Москву — инспектором ЦК. Это был стартовый пункт для большой карьеры. Андропов мог продвинуться в аппарате ЦК или стать первым секретарем какого-нибудь обкома партии. Но в 1953 году, в первых числах мая, вновь назначенный министром иностранных дел Вячеслав Молотов попросил направить в МИД трех работников аппарата ЦК, в том числе и Андропова. Юрия Владимировича прочили послом в Данию. Он некоторое время стажировался в скандинавском отделе министерства под руководством молодого дипломата Андрея Михайловича Александрова-Агентова, который со временем станет уже его помощником по международным делам. Юрию Владимировичу было 39 лет.
Из спокойной Дании его перебросили бы в другую страну, потом в третью, вершиной карьеры мог стать пост замминистра иностранных дел. Однако в октябре 1953 года Андропова командировали вместо Копенгагена в Будапешт, советником посольства. В июле 1954-го назначили послом. А через два года, осенью 1956-го, он оказался в центре венгерского восстания.
Загадочный Имре Надь
Венгры были недовольны тем, что после ХХ съезда у них не произошло такого же очищения от сталинского наследства, как в СССР. Интеллигенция требовала смены руководства, в первую очередь хозяина страны — Матьяша Ракоши, и реабилитации репрессированных.
Без одобрения Москвы в стране ничего не делалось, и советский посол стал ключевой фигурой в Будапеште. У руководителей Венгрии не было секретов от Андропова. Они наперебой пересказывали ему содержание заседаний политбюро и правительства, неформальных разговоров в среде правящей элиты. И пользуясь случаем, старательно капали на своих политических оппонентов.
Казалось, советскому посольству известно обо всем, что происходит в стране. Но когда в венгерском обществе возникло сильнейшее недовольство правящей верхушкой, ситуация изменилась. Оппозиция быстро становилась все влиятельнее, но с ней сотрудники посольства не общались. А потом вдруг выяснилось, что против власти восстал весь народ.
В шифровках Андропова постоянно возникает имя Имре Надя: посол СССР отчаянно боится его возвращения в политику. А тот все-таки возвращается....
Имре Надь — неординарная фигура. В 1916 году, во время Первой мировой войны, он попал в русский плен, приветствовал Октябрьскую революцию, присоединился к большевикам. После Гражданской войны его направили на нелегальную работу в Венгрию. В 1930 году Надь вернулся в Москву, где прожил пятнадцать лет, работал в Международном аграрном институте Коминтерна и в Центральном статистическом управлении СССР.
Летом 1989 года председатель КГБ Владимир Крючков передал Горбачеву из архива своего ведомства документы, из которых следовало, что Имре Надь в предвоенные годы был осведомителем НКВД. Он был завербован в 1933 году и стучал на венгров, нашедших убежище в Советском Союзе. Это, возможно, спасло самого Надя. В марте 1938 года его тоже арестовали чекисты московского управления НКВД. Но продержали в кутузке всего четыре дня. За него вступился 4-й (секретно-политический) отдел Главного управления государственной безопасности НКВД, и будущего премьер-министра Венгрии освободили.
Зачем Крючков достал документы из архива? Ведь он нарушил святое правило спецслужб: разгласил имя тайного сотрудника. Крючков работал в советском посольстве в Будапеште вместе с Андроповым и, видно, всей душой ненавидел Имре Надя. И не смог удержаться, чтобы не показать венграм: вот он каков, ваш национальный герой!
Получив эти документы, венгерские историки возмутились: фальшивка, документы подделаны! Но, скорее всего, документы подлинные: всех сотрудников Коминтерна заставляли сообщать о «врагах». Какой же ты большевик, если не помогаешь НКВД?
После 1945 года Имре Надь вернулся в Будапешт. Стал членом политбюро. А после смерти Сталина попытался провести либерализацию экономического курса, прежде всего улучшить положение в деревне и отказаться от программы сверхиндустриализации. Повысил зарплату рабочим, разрешил крестьянам выходить из кооперативов. Вокруг Надя объединились сторонники реформ. Весной 1955 года его как «правого уклониста» сняли со всех постов, вывели из политбюро и из ЦК. Надь не сдавался, продолжал отстаивать свои взгляды. Тогда в декабре 1955 года его исключили из партии. Но он оставался самым популярным человеком в стране.
Танки в городе
Венгерская интеллигенция искала пути выхода из кризиса. Информация об этом прорывалась на страницы печати, вызывая возмущение советских дипломатов. Те глазам не верили, читая призывы к свободе слова и требования наказать палачей, хозяйничавших в стране в сталинские времена. Андропов докладывал в Москву о происках «реакционно настроенной части интеллигенции и оппортунических элементов в партии», хотя речь шла об убежденных коммунистах.
Студенческая демонстрация в Будапеште превратилась в протест против всей сталинской системы. На митингах требовали смены партийного руководства, проведения свободных выборов, отмены цензуры и вывода советских войск. Демонстранты пели «Марсельезу» и «Интернационал». Но для Андропова и его сотрудников собравшиеся на площади были врагами социализма...
Андропов требовал применить силу. 24 октября советские танки вошли в Будапешт. Венгры взялись за оружие. Появление советских войск было воспринято как оккупация, что породило всплеск патриотических чувств. Венгры стреляли в солдат, забрасывали их камнями. Танки в городе поджигали бутылками с горючей смесью. В первый день погибли двадцать советских военнослужащих, сгорели четыре танка и четыре бронетранспортера. Венгерская армия не помогала советской, ее подразделения переходили на сторону восставших.
25 октября советские войска разогнали демонстрацию на площади Кошута, погибло 60 человек. Расстрел манифестантов, стрельба из танковых орудий и пулеметов по жилым зданиям усилили антисоветские настроения и готовность сражаться.
Москве пришлось смириться с возвращением Надя на пост главы правительства — он был единственным лидером, к которому в стране прислушивались. Его реформаторские идеи представляли собой целую концепцию переустройства экономики — и венгры хотели претворения их в жизнь.
Имре Надь заявил по радио, что в Венгрии ликвидируется однопартийная система, поэтому он формирует коалиционное правительство из коммунистов, представителей партии мелких хозяев и крестьянской партии. Возмущенный Андропов приехал в штаб советских войск.
На территории Венгрии находились две механизированные дивизии, одна истребительная и одна бомбардировочная. Их всех свели в Особый корпус под командованием Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Петра Лащенко и начальника штаба генерала Евгения Малашенко.
— Вооруженное выступление, — внушал генералам посол Андропов, — имеет антисоветский характер. В нем участвуют в основном бывшие хортисты, контрреволюционеры, деклассированные и подрывные элементы, переброшенные с Запада.
«Мне показалось, — вспоминал генерал Малашенко, — что Андропов односторонне оценивал ситуацию, выхватывал из массы фактов лишь имеющие антисоциалистическую направленность».
Андропов спросил военных:
— Как реагировать на требования венгров вывести войска?
— В сложившейся обстановке наши войска надо выводить, — коротко ответил генерал Петр Лащенко.
— Что, оставим народную власть, коммунистов на растерзание? — возмутился посол.
— Пусть они сами себя защищают, — ответил Лащенко. — Мы не должны за них воевать.
— Если советские войска уйдут, — многозначительно сказал Андропов, — завтра здесь будут Соединенные Штаты и их союзники. Надо разгромить вооруженные отряды мятежников.
А в Москве Никита Сергеевич Хрущев склонялся к тому, чтобы поддержать правительство Надя и убрать войска из Будапешта. Хрущев понимал, что наступил кризис в отношениях с социалистическими странами, прежние принципы надо пересматривать. Никита Сергеевич говорил: живем не во времена Коминтерна, нельзя командовать братскими партиями, использовать войска против венгров — «ввязаться в авантюру». И главное — члены Президиума ЦК КПСС были потрясены масштабами восстания в Венгрии.
Чекисты в желтых ботинках
Едва советские войска покинули венгерскую столицу, в Будапеште вновь пролилась кровь. Одно событие не было связано с другим, но сторонники жесткой линии говорили: видите, стоило нашим солдатам покинуть город — и там началось смертоубийство… На площади Республики перед зданием горкома партии толпа расправилась с сотрудниками госбезопасности и столичного горкома партии. Осталось неясным, как это произошло. По мнению историков, первыми огонь открыли охранявшие здание венгерские чекисты. В ответ толпа начала резню, погибли два десятка человек во главе с секретарем горкома. Ненавистных офицеров госбезопасности опознавали по одинаковым желтым ботинкам, которые выдавались в хозяйственном отделе. Схваченных вешали на деревьях головой вниз.
1 ноября премьер-министр Имре Надь вручил Андропову ноту с требованием начать вывод советских войск из страны. Не получив ответа, правительство Венгрии денонсировало Варшавский договор и провозгласило государственный нейтралитет.
Вот с этим в Москве уже не могли смириться. Возникла идея сформировать в Будапеште «надежное правительство», раз нынешнее ведет себя «неправильно». Кандидатов на пост премьера было два — Ференц Мюнних (он в эмиграции жил в Советском Союзе, поэтому его хорошо знали) и Янош Кадар.
Янош Кадар был ранее министром внутренних дел. Он участвовал в организации политических процессов, а потом сам стал жертвой столь же ложного обвинения. Советские чекисты, работавшие в Венгрии, сообщили в Москву, что «Кадар не заслуживает политического доверия», до 1939 года поддерживал контакт с троцкистами, а в 1944 году якобы бежал из-под ареста.
В апреле 1951 года Матьяш Ракоши доложил Сталину уже о том, что Кадара «взяли». Его приговорили к пожизненному заключению. Отсидев три года, в 1954 году он был реабилитирован и возвращен на партийную работу. Но ему не доверяли. Когда Кадара ввели в состав политбюро и секретариата ЦК Венгерской партии трудящихся, Андропов сообщил в Москву, что это «серьезная уступка правым и демагогическим элементам».
Яноша Кадара и Ференца Мюнниха переправили в расположение советских войск и на перекладных тайно доставили в Москву на смотрины. Занимался этим председатель КГБ Серов. В ходе бесед советским руководителям больше понравился Янош Кадар, хотя посол Андропов по-прежнему его не воспринимал.
Как раз в эти дни началась война на Ближнем Востоке. Англия, Франция и Израиль атаковали Египет, у которого совсем недавно установились близкие отношения с Советским Союзом. На фоне неминуемого поражения Египта Москва не хотела второго поражения в Венгрии. Тем более что стало ясно: США и Запад не вступятся за Венгрию.
В откровенных беседах между собой Хрущев и его товарищи и не думали заявлять, что события в Венгрии — дело рук Запада. Они прекрасно понимали, что против них восстал народ, что венгерской компартии больше нет.
Югославскому лидеру Иосипу Броз Тито Хрущев объяснял:
— Мы не можем допустить реставрации капитализма в Венгрии, потому что у нас, в Советском Союзе, люди скажут: при Сталине такого не было, а эти, которые Сталина осуждают, все упустили...
Ловушка для венгерских генералов
1 ноября 1956 года на венгерскую территорию по приказу маршала Конева вступили новые части Советской армии. А 3 ноября — для маскировки — в здании парламента начались переговоры о выводе советских войск. В состав венгерской делегации входило и все военное руководство. Вечером Андропов, предупредив, что переговоры будут долгими, предложил продолжить их в советском военном городке возле Будапешта. Венгры поехали. Там председатель КГБ Серов приказал их арестовать.
После того как армия была обезглавлена, на следующее утро, 4 ноября, началась операция «Вихрь» — советские войска приступили к захвату Будапешта. Маршал Конев отдал приказ «оказать братскую помощь венгерскому народу в защите его социалистических завоеваний, в разгроме контрреволюции и ликвидации угрозы возрождения фашизма».
В начале шестого утра Имре Надь сделал последнее заявление по радио:
— Сегодня на рассвете советские войска начали наступление на нашу столицу с очевидным намерением свергнуть законное демократическое венгерское правительство. Наши войска ведут бои. Правительство находится на своем посту…
В операции «Вихрь» участвовало 17 советских дивизий. Советская армия вторжения составляла 60 тыс. человек и 6 тыс. танков. Венгерские вооруженные силы в основном не оказали сопротивления, понимая его бессмысленность. Но некоторые части предпочли вступить в бой. К ним присоединились тысячи повстанцев. У них было несколько танков, немного артиллерии. И они даже сбили советский самолет из зенитного орудия. Повстанцы забрасывали бронетранспортеры и танки ручными гранатами и бутылками с зажигательной смесью — из подвалов и со всех этажей.
Обладая явным превосходством, советские танки и артиллерия подавляли очаги сопротивления. Дольше всех сражались рабочие кварталы. Потери Советской армии в венгерских событиях — 640 убитых и 1251 раненый. Потери венгров — 2652 убитых, 19226 раненых.
3 ноября в Москве было сформировано Венгерское революционное рабоче-крестьянское правительство. Кадара сделали премьер-министром. 7 ноября на советском бронетранспортере он был доставлен в Будапешт.
4 ноября Имре Надь, оставшиеся верными ему министры и члены их семей нашли убежище в югославском посольстве в Будапеште. 5 ноября советский танк обстрелял здание посольства, погиб один из дипломатов.
7 ноября в Москве советский министр иностранных дел Дмитрий Шепилов потребовал от югославов выдать Надя. Но Иосип Броз Тито заботился о репутации своего государства и не мог позволить себе просто выставить Надя из посольства.
Расстрел Надя
Внутри страны позиции Кадара были слабыми. Рабочие советы требовали вернуть Надя. Даже на пленуме временного ЦК только что созданной Венгерской социалистической рабочей партии говорили о необходимости привлечь Надя и его сторонников в правительство. Тогда договорились, что членам правительства Имре Надя, желающим остаться в Венгрии, разрешат вернуться домой, остальные могут уехать из страны. Янош Кадар дал им личные гарантии неприкосновенности.
Надь и его коллеги согласились покинуть югославское посольство. В автобус к ним подсел советский офицер будто бы для того, чтобы развезти всех по домам. В салоне находились и два югославских дипломата. Но остановились возле здания советской комендатуры, где югославских дипломатов заставили выйти. После этого автобус был окружен советскими бронетранспортерами.
Надя и его группу под конвоем отправили в Румынию, под надзор тамошней госбезопасности. В конце марта 1957 года бывший премьер и остальные венгерские пленники были переведены в одну из бухарестских тюрем. 17 апреля их вернули в Венгрию. Янош Кадар не сдержал слова. Надя отдали под суд. Обвинительное заключение в Москве одобрил Юрий Андропов, уже в роли руководителя отдела ЦК КПСС. Он попросил усилить раздел о связях Имре Надя с Западом.
15 июня 1958 года на закрытом процессе Имре Надь, бывший министр обороны Пал Малетер, известный публицист Миклош Гимеш были приговорены к смертной казни. На следующий день приговор привели в исполнение. Говорят, Кадар сам присутствовал при казни. Тут было и что-то личное: Кадара когда-то сильно мучили в тюрьме. Он считал Имре Надя виновником своих страданий...
Масштабы арестов в Венгрии были таковы, что даже Кадар пожаловался: советская госбезопасность задерживает рядовых участников повстанческого движения. Он пришел в ужас, когда по стране распространились слухи, что арестованных венгров отправляют в Сибирь.
Председатель КГБ Серов объяснял: «Небольшой эшелон с арестованными был отправлен на станцию Чоп. При продвижении эшелона заключенные на двух станциях выбросили в окно записки, в которых сообщали, что их отправляют в Сибирь. Эти записки были подобраны венгерскими железнодорожниками. По нашей линии дано указание впредь арестованных отправлять на закрытых автомашинах под усиленным контролем».
Новый венгерский режим вел себя жестоко. Рабочие советы призвали к проведению всеобщей забастовки. Тогда Кадар ввел чрезвычайное положение. Заработали военно-полевые суды. Рабочие советы запретили. Союз писателей и Союз журналистов распустили, видных писателей и публицистов арестовали. Кадар становился все жестче, что несказанно радовало Москву — ведь советские товарищи первоначально сомневались в его решительности.
Новая власть понимала, что держится лишь на советских штыках. Советские воинские части остались в Венгрии, была сформирована Южная группа войск. В Венгрию отправили большое число советников. Хрущев вспоминал: «Кадар, когда разговаривал со мной, в шутку называл советников «полковники», профсоюзников — «майоры», комсомольцев — «лейтенанты».
Янош Кадар был неточен в званиях. В 1956 году в Венгрию отправили группу комсомольских работников, которые должны были восстановить в стране верную партии молодежную организацию. Всем комсомольским секретарям были присвоены майорские звания.
Со временем Янош Кадар сильно изменился. Наши дипломаты в Будапеште называли Кадара «дядей Ваней» и считали его последним коммунистическим романтиком. Кадар был симпатичен хотя бы своей подчеркнутой скромностью, ее вынуждены были придерживаться и все партийные бонзы. Он разрешил венграм ездить по миру намного раньше, чем такое право обрели граждане других восточноевропейских государств. В Венгрии после 1956 года не было репрессий, ей не предъявляли претензий по части прав человека. Во время восстания 1956 года Кадар взял грех на душу и, похоже, сильно переживал из-за этого весь остаток жизни. Он умер в 1989 году, через три недели после торжественного перезахоронения останков Имре Надя. Эта церемония стала концом социалистической Венгрии.
Главный урок для Андропова
Главный урок, усвоенный Андроповым в Венгрии, был прост. Он увидел, с какой легкостью коммунистическая партия может потерять власть над страной, если только позволит себе ослабить идеологический контроль, цензуру, если исчезнет страх. Ничто другое подорвать власть партии не может — ни экономические трудности, ни уж, конечно, вражеские шпионы. Главное — не давать свободы. Логика социалистических режимов в том, что, как только происходит малейшее послабление, режим начинает разваливаться.
Можно было, конечно, извлечь иной урок — если власть отстает от жизни, отказывается от реформ, не прислушивается к тому, чего желает народ, начинается революция. Но Андропов сделал выводы, которые соответствовали его представлениям о жизни.
Боязнь потерять власть сопровождалась у Андропова чисто физическим страхом. Советское посольство обеспечило свою безопасность, окружив здание танками. Пережитый в Будапеште ужас перед восставшим народом надолго запомнился Андропову. Юрий Владимирович видел, как в Венгрии линчевали сотрудников госбезопасности. Он не хотел, чтобы нечто подобное случилось и с ним.
— Вы себе не представляете, что это такое, когда улицы и площади заполняются толпами, вышедшими из-под контроля и готовыми рушить все что попало, — рассказывал председатель КГБ дипломату Олегу Трояновскому. — Я все это испытал и не хочу, чтобы такое произошло в нашей стране.